Виктор Андреевич, некоторые эксперты считают ситуацию в стране взрывоопасной. Вы согласны?
В. Ю. Того, что мы имеем, хотела значительная часть нации. Поэтому давайте наберемся терпения и будем учиться нести ответственность за свой выбор.
Весной прошлого года вы обещали, что будете защищать Юлию Владимировну в суде, если ее незаконно посадят. Сегодня вы ее не защищаете. Считаете приговор справедливым?
В. Ю. Приговор комментировать сложно. Я верю, что газовое дело — дело против Украины. Второе: то, что касалось задержания Тимошенко, было изложено и в моем заявлении, и в заявлении партии. Суть такова: человек, находящийся на свободе, лучше сформулирует свои аргументы по сути дела. Безусловно, это дело отбросило нас далеко назад на пути в Европу, как, кстати, и дело Гонгадзе.
Как бывший глава Нацбанка, можете спрогнозировать, каким будет курс гривни до конца года?
В. Ю. Ситуация зависит от многих факторов. Справится ли Украина с теневой экономикой? Что будет с сотрудничеством с МВФ? И вот тут уже появляется пессимизм. Когда мы были стабильными? Тогда, когда иностранных инвестиций было $13 млрд. в год. А сейчас мы имеем лишь $6 млрд., поэтому есть вопросы. Пока наши инвесторы не направят свои ресурсы в экономику, не может быть долгосрочных гарантий устойчивости национальной валюты.
Значит, нужно готовиться к обвалу гривни?
В. Ю. Ничего фатального я не вижу. Недавно я общался с руководителем Национального банка (Сергеем Арбузовым. — Weekly.ua). Думаю, инструментарий Нацбанка адекватен вызовам. Монетарная политика проводится довольно жестко, но для полного контроля над ситуацией необходимо глубже анализировать проблемы, чтобы избежать негативного сценария.
Давайте оперировать конкретными цифрами. При этом, как вы сказали, негативном сценарии доллар может подорожать до десяти гривен?
В. Ю. Нет. Я в этом уверен.
Есть ли новости по делу о вашем отравлении?
В. Ю. Действительно, уже давно пора объяснить обществу и мне, кто виноват. Я с сомнением отношусь к необходимости повторной экспертизы. В свое время была проведена похожая экспертиза — на предмет отравления не были исследованы ни кровь, ни ткани, ни волосы, но на Банковой тогда решили, что должен быть сделан вывод о том, что отравления не было. За последние шесть лет Генпрокуратура четырежды заявляла, что факт отравления доказан, так почему он опять ставится под сомнение?!
Как себя чувствуете сегодня?
В. Ю. Благодаря родителям я сызмала к своему здоровью относился правильно — я его не жалел. Занимался скалолазанием, другими видами спорта. Именно это, уверен, помогло мне выжить. Сегодня я в нормальной форме. Но тогда, после отравления, было страшно. Я смотрел на свое обезображенное лицо и спрашивал врача: как долго я буду таким? Когда я выбрал лимит всех обезболивающих, хрипел: «Плиз, хелп ми»... Мне пришлось выступать в парламенте, и я одним пальцем придерживал уголок рта, который не работал — уже начинался паралич языка. Врачи не гарантировали, что я вообще смогу когда-нибудь общаться. Их выводы были очень пессимистическими. Но я счастлив: я победил смерть.
Чем сейчас занимаетесь?
В. Ю. Больше всего времени уделяю проекту, который в моей жизни рассчитан на ближайшие десять-пятнадцать лет. Это создание Института президента Виктора Ющенко. Сейчас формирую совет этого института, ищу партнеров, как правило, это европейские, американские президенты, премьеры, с которыми мне довелось работать, которые являются моими единомышленниками. Наша цель — побуждать обе части общества, общественные организации к диалогу, к формированию соборности украинского государства.
Кто именно эти партнеры?
В. Ю. Это десятки, десятки контактов. Я бы отложил этот вопрос до презентации проекта.
Расскажите, пожалуйста, о своем распорядке дня?
В. Ю. Каждый день я здесь, в институте. А еще у меня очень много увлечений, которым уделяю время после работы — это более двух десятков проектов. Среди них несколько — к юбилею Тараса Шевченко. В ноябре в «Мыстецьком арсенале» институт сделал выставку «Правда спасает от смерти...» в память о жертвах тоталитаризма. В Западной Украине под Яремчей создаю центр традиционной культуры, формирую международный фонд поддержки трембиты, дрымбы, лиры, волынки и флояры. У меня много коллекций украинского наследия. В частности, есть около трехсот народных женских костюмов со всех уголков Украины, я храню их в доме в Безрадичах. Еще хочу создать музей украинской скрыни — их у меня тоже больше сотни, есть уникальные. Например, одна столетняя скрыня, ее украинские переселенцы подарили Францу Иосифу — на ее крышке так и написано «Австрійському імператору від українських збігів». Это целый пласт культуры, которой уже нет. Есть коллекции писанок, очень много керамики, восточной и западной .А вечером каждый день занимаюсь реставрацией — вот на пальце краска осталась.
Не обращались ли к власти с просьбой выделить помещение под музей?
В. Ю. Нет. Считаю, что общество расценивает такие просьбы как нечто недостойное — как будто Ющенко что-то возьмет себе. Поэтому обращаюсь к людям, небезразличным к нашему прошлому.
А хотели бы вы, чтобы ваш сын, например старший, Андрей, пошел в политику?
В. Ю. Нет, он не должен повторить мою ошибку. Не скажу, что политика это мой активный выбор. Много лет я делал все, чтобы не попасть в политику. Даже когда дружил с Вячеславом Максимовичем Черноволом, помогал материально Народному Руху, не видел для себя места в политике. Работая в Нацбанке, всегда считал, что поднять национальную валюту, провести денежную реформу, создать банковскую систему как базу экономики, сделать стабильной «леди гривню» — это сама по себе грандиозная задача. Можно ли было представить в 94-м Мазепу на деньгах? Помню, как в первый день обращения этой банкноты мне позвонил один очень высокопоставленный человек (спикер Верховной Рады, коммунист Александр Ткаченко. — Weekly.ua): «Виктор Андреевич, а кто вам позволил чеканить на украинских деньгах предателя?». Я ответил: «Это не предатель, это великий украинец». Моей мечтой было даже через деньги показать украинской нации, кто мы, откуда мы. Для меня было принципиально не зайчика или соловушку рисовать, а украинских героев.
И последний вопрос. Как переживает нынешние аномальные морозы ваша пасека?
В. Ю. У меня их три — одна в Безрадичах, вторая — на Черниговщине, а третья — на Черкасчине. Сейчас мои девочки (пчелы. — Weekly.ua) в подвале, там тепло. Кстати, нынешним летом состоится очередной форум пчеловодов, на котором соберутся несколько тысяч специалистов из разных стран мира, и я планирую свозить иностранных гостей на мои пасеки, познакомить с историей пчеловодства в Украине, так как мы четвертая страна в мире по производству меда.